Музыка
Текст
На небе только и разговоров, что о море.
Перед воротами очередь хуже рыночной,
Тесно и потно, дети, пропойцы, бабищи.
Это понятно на стороне изнаночной
нет уже смысла выглядеть подобающе.
Топчутся словно утром в метро на Бутово,
словно в Новосибирске в момент затмения.
десять веков до закрытья а им как будто бы
десять минут осталось, а то и менее.
Тошно и душно. Скоро там будет кровь или
обмороки. Мария отходит в сторону,
где посвободней, где веришь, что Райский сад.
к хрупкой высокой девочке с тонким профилем,
с косами цвета сажи и крыльев ворона
и с серебряными нитками в волосах.
Смотрят оттуда на всё это злое варево
И им просто приходится разговаривать.
Ты откуда? Я из большого города,
Я оттуда, где небо не помнит синего,
Добраться до дома разве что на троллейбусе.
Ты будешь смеяться родители шибко гордые,
Имечко Пенелопа, а мне носи его
Ладно, хорошо, что еще не Лесбией.
А ты откуда? Я тоже, знаешь, из города,
Мои родители были напротив лодыри.
когда окликают я не беру и в голову.
Как Мюллер в Германии, Смит на задворках Лондона.
Но как бы то ни было я сюда не хотела,
вот если бы он не ушел тогда в злую небыль.
Вот если бы мне хоть слово о нем, хоть тело.
..молчат и смотрят каждая в своё небо.
А мой я даже знаю, куда ушел.
И мне бы хоть знать, что там ему хорошо.
А в очереди предлагают кроссовки дешево
И сувениры в виде ключей на пояс.
Ты знаешь, как это бывает вот так всё ждешь его,
А после не замечаешь, что едет поезд.
И ищешь силы в себе потому что где ж еще,
И давишь тревогу в объятиях серых пепельниц.
или тебе говорят Ты держись. Ты держишься
За поручень, за нож, за катетер капельниц.
А я была и внешне так даже чистенько,
Ходила на работу бугристой улочкой,
В метро по вечерам набивалась плотненько.
А муж мой сошел с ума и в конце бесчисленно
Вырезывал колыбельки, игрушки, дудочки,
Он, знаешь, был высококлассным плотником.
Да что я тебе говорю ты уже ученая.
Пенелопа гладит теплые кудри черные.
Говорит послушай, но если бы что-то страшное,
То как-нибудь ты узнала бы кто-то выдал бы
А значит, что есть надежда минус на минус.
- Мне снилось, что Иосиф ножом окрашенным
На сердце моём его имя навечно выдолбил.
И мне, ты знаешь, тоже такое снилось.
Их накрывает тень от сухой оливы.
Толпа грохочет, как камни в момент прилива.
Он мне говорил ну, что со мной может статься-то,
По морю хожу на цыпочках аки посуху,
В огне не горю, не знаю ни слёз, ни горя.
Цитировал что-то из Цицерона с Тацитом,
Помахивал дорожным истертым посохом.
Я знаю, Мария. Мой тоже ходил по морю
Мой тоже побеждал, говорил, подшучивал,
Родился в рубашке шелковой, тонкой, вышитой,
И всё убеждал всегда по его веленью.
А если не по его то тогда по щучьему,
Забрался на самый верх ну куда уж выше-то,
Не видел, что стою уже на коленях.
И вот еще утешали меня порою,
Что имя его гремит, словно звон набатный.
Подсунули куклу, глянцевого героя
Как Малышу игрушечную собаку.
- Я знаю, знаю. Я слышала в шуме уличном,
Что он, мол, бог и, значит, на небе прямо.
как будто не догадаюсь, как будто дурочка,
как будто бы у богов не бывает мамы.
- Он всё говорил, что пути его бесконечны.
- Конечно.
И гогот толпы как будто в ушах отвертками,
Как будто камнем в вымученный висок.
Пенелопа нелепо курит подряд четвертую.
В босоножки Марии забился теплый песок.
Ну, что там? Доругались ли, доскандалили?
А было похоже снег заметал в сандалии,
Волхвы бубнили в ритм нечетким систолам,
какой-то зверь в колено дышал опасливо,
И он был с ней неразрывно, больно, неистово,
О Боже мой, как она тогда была счастлива.
Да, что мы всё о них Кстати, как спасаешься,
Когда за окном такое, что не вдыхается,
Сквозь рваный снег гриппозный фонарь мигает,
Когда устало, слепо по дому
